C. Основные нарративы в российской когнитивной войне
Основные нарративы, распространяемые в рамках российской когнитивной войны, можно разделить на четыре категории:
- НАТО и ЕС являются угнетающими, враждебными и колонизируют своих членов.
- Западная цивилизация находится в упадке, она декадентская и деморализованная.
- В войне в Украине Россия побеждает и должна победить, Украина — это несостоявшееся государство, а украинцы — не нация. Россию (ядерную державу, победившую в Великой Отечественной войне) невозможно победить.
- Продвижение любых теорий заговора, подрывающих общественное доверие (антивакцинационные нарративы, теории о 5G и т.д.).
Эти нарративы направлены на дезинтеграцию Запада. Они подрывают доверие к западным структурам (прежде всего к ЕС и НАТО), а в польском контексте — к демократическим властям Республики Польша. Они представляют отношения между западными союзниками как империалистические, колониальные, основанные исключительно на циничном интересе, а не на ценностях.
В этих нарративах НАТО — это не оборонительный союз, а американская (англосаксонская, атлантическая, западная, немецкая) оккупация.
Европейский Союз — это не экономико-политическое сообщество, а чужой и угнетающий организм, навязанный сверху отчужденными элитами (глобалистскими, немецкими, неомарксистскими), и служит экономическому колониализму, макиавеллистским планам строительства империи, обычно под немецким скипетром. В такой оптике Россия перестает восприниматься как отличающаяся от Запада по своему устройству, который также якобы является авторитарным или даже тоталитарным.
Эти нарративы адаптированы к польской специфике. Они апеллируют к глубоко укорененным историческим страхам: перед потерей независимости (сегодня заменяемой терминами «суверенитет» или «право на самоопределение»), новым разделом, немецким доминированием или закреплением статуса экономического пария, колонизированного государства, сведенного к резервуару рабочей силы.
К дезинтеграционной категории также относятся все тезисы, которые создают ложное представление о слабости данного государства, его структур или вооруженных сил.
С начала полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году российская пропаганда активно убеждает западные (включая польские) аудитории, что их государства беззащитны, армии разваливаются, а элиты трусливы. Это воспроизведение тезисов, которые Россия продвигала в отношении Украины еще до 2014 года. Например, попытки дискредитации польских солдат проводились в 2021 году незадолго до создания давления на польско-белорусской границе.
Цель — убедить аудиторию, что их государство не обеспечивает им безопасности и что в случае угрозы его не стоит защищать.
Особого внимания заслуживает нарратив о якобы повсеместной деморализации Запада. Он имеет долгую историю, восходящую к консервативным страхам перед современностью в XIX веке, которые использовались царской Россией, а затем СССР. Частично это воспроизведение тезисов советской пропаганды, адаптированных к современным условиям. Основой этой мультинаррации является создание убеждения, что демократические государства Запада утратили свою культуру. В этих нарративах Россия должна быть единственной «моральной альтернативой» для европейских обществ — в соответствии с утверждением, что Москва должна выполнять функцию «Третьего Рима» — новой глобальной империи.
В этом контексте обычно приводятся одни и те же обвинения:
- Запад теряет свою идентичность (национальную, религиозную, расовую).
- Запад оторвался от «христианских корней» и «объективных и универсальных» социальных норм (под этим термином обычно понимаются христианские и крайне консервативные нормы).
- Запад отверг всю культуру и занимается «антикультурой».
- Общества Запада стали заложниками элит — СМИ, институтов, политиков, крупного бизнеса.
- Запад уступает новым идеологиям (гендер, ЛГБТ, woke, атеизм, экологизм, политкорректность, мультикультурализм, анимализм).
Эти теории часто дополняются обвинениями в тоталитаризме, так что «идеологи ЛГБТ» (или другие) якобы стремятся установить новый режим, ввести террор, вероятно, глобального масштаба. Иногда при этом используются методы терроризма. Логический вывод (подсказываемый аудитории в рамках когнитивной войны) заключается в том, что рассказы об эмансипации, равенстве и толерантности — это лишь дымовая завеса, за которой скрывается революционный процесс, угрожающий основам западной цивилизации.
Результатом является крайне эмоциональный посыл о безумных элитах, которые ради антихристианской революции хотят ввести новый, дистопический тоталитаризм, одновременно грабя экономики и намеренно ввергая граждан в бедность.
Цель этих нарративов — убедить западного, в том числе польского, зрителя, что он является чужим в своем собственном государстве, что его идентичность находится под угрозой, а социальные процессы на Западе смертельно опасны для него.
В оптике этой пропаганды Россия, а не Запад, представляет собой область свободы. Это подтверждается нарративом о том, что «настоящий Запад», то есть не лишенный своих истинных ценностей, сейчас находится за пределами «старого» Запада, в России или странах Центрально-Восточной Европы.
Практической целью этой пропаганды является поляризация и дальнейшая эрозия социального доверия. В этой революции должны участвовать отчужденные элиты, государственные и европейские институты, СМИ и академический мир. Аудитория этих нарративов должна потерять доверие к государству, науке, СМИ и даже к своим согражданам.
После начала полномасштабной войны в Украине в 2022 году на первый план вышли нарративы, связанные с российско-украинской войной. Они имеют прямой характер, то есть прямо направлены на убеждение аудитории в том, что российская победа неизбежна и желательна, а помощь Украине необоснованна или опасна для стран, ее предоставляющих. Конечной целью является российская победа.
Можно выделить несколько характерных нарративов, которые реализуют эту цель:
- Продвижение успехов российских вооруженных сил.
- Отрицание российских военных преступлений и продвижение тезисов о преступлениях украинских (или совершенных западными «наемниками»).
- Отрицание государственности Украины и национальности украинцев.
- Представление Украины как несостоявшегося, фашистского государства, угнетающего меньшинства (русское, польское, венгерское и другие).
- Оспаривание военной, гуманитарной и экономической помощи Украине как необоснованной, неэффективной, разворованной, нечестной и потенциально опасной для нас в будущем.
- Утверждение, что дальнейшая помощь Украине неизбежно приведет к большой войне, в которой массово погибнут граждане Запада.
- Широкая палитра нарративов, враждебных украинским беженцам в Европе, то есть их представление как враждебного, преступного, ревизионистского элемента.
В пропагандистском посыле Россия в конфликте с Западом лишь защищает свои интересы и сферы влияния, которые другие должны наконец начать уважать. Россия хочет зарабатывать на торговле, как и все остальные, а к войне ее вынудили. В пропаганде вторжение в Украину — это лишь российский ответ на агрессивную политику НАТО, США или «режима в Киеве», и как таковое оно было «очевидным» и оправданным. Прозападный поворот Украины не был проявлением социальных изменений, а переворотом, вдохновленным Западом, чтобы вторгнуться в российскую сферу влияния. Украина — это не полностью независимое государство, а «естественная» российская «зона безопасности» («реалисты» часто сравнивают ее с ролью Мексики по отношению к США). Иногда используется гитлеровский нарратив о сезонном государстве.
Отличительной чертой этого нарратива является также откровенный цинизм. Важно, что эти нарративы обычно отвергают как наивные и легкомысленные аргументы о правах человека, свободе слова или демократии. Таким образом, они стремятся устранить ощущение принципиальной разницы между демократическими государствами Запада и авторитарной Россией. В польском контексте часто добавляется, что польские элиты наивны и одурманены «романтизмом» XIX века. Как таковые, они не понимают, что вокруг идет циничная игра интересов, которая рано или поздно приведет Польшу к катастрофе.
Многие из вышеупомянутых нарративов носят конспирологический характер. В заговоре участвуют институты ЕС и НАТО, правительства, крупный бизнес, СМИ, ученые и т.д. Российская пропаганда также активно разжигает другие теории заговора, не обязательно связанные с упомянутыми выше темами. Это могут быть теории о сетях мобильной связи 5G, вакцинах (особенно против COVID-19), «новом мировом порядке», «великой перезагрузке» или связанные с движением QAnon.
Независимо от этого их цели остаются неизменными:
- Подрыв доверия к государственным и научным институтам.
- Углубление социальной поляризации и эрозия межличностных связей.
- Вызов нестабильности, которая отвлекает внимание и силы правительств.
Российское и белорусское влияние на польское общество направлено на углубление социальных разделов и создание новых; оно должно способствовать дальнейшему снижению доверия к демократическим институтам, а также научным, экспертным и медийным; оно направлено на дискредитацию европейских ценностей и прав человека; и, наконец, оно цинично использует их для реализации своих интересов. Этот вывод будет повторяться в отчете Комиссии, но это преднамеренно.
Проведенный анализ документов, переданных Комиссии, внешних экспертиз и данных OSINT позволяет подтвердить тезис о том, что все упомянутые российские матрицы воздействия на общество, дебаты и государственные структуры используются Россией в Польше. Постепенно, систематически и последовательно пропагандистский аппарат России, включая так называемые «фабрики троллей» (скандал KremlinLeaks), внедряет в польскую инфосферу множество дезинформационных и конспирологических нарративов, чтобы создать мощную эхо-камеру поддержки целей имперской политики Кремля. Для этого используются антисистемные, антинаучные и антивоенные группы, социальные и политические движения, сообщества, журналисты и лидеры мнений. Используются уже существующие цифровые сети связей пророссийских или откровенно российских акторов в Польше.
Дезинформация вводится в оборот и дебаты не только открыто, то есть с прямым указанием на кремлевский источник, но и имитируя, на первый взгляд не распознаваемые, сообщения, которые якобы соответствуют ценностям, разделяемым польским обществом. Используется паразитическая стратегия, копирующая западные шаблоны и придающая им противоположное значение.
Уже много лет аналитики Центра совершенствования НАТО по стратегической коммуникации предупреждают о посылах, похожих на «патриотические», уже присутствующих на интернет-платформах.
4. Состояние подготовки польского государства к ведению когнитивной войны
Углубляющийся кризис дезинформации представляет собой серьезный вызов для властей Республики Польша. Важно не только индексировать, распознавать и нейтрализовать информационные угрозы — задача спецслужб, — но и системно противодействовать им с использованием множества инструментов в долгосрочной перспективе. Поэтому в этой области уже давно должны эффективно работать и другие государственные институты, назначенные для выполнения этой задачи.
В структурах государства только на рубеже 2022/2023 годов был выделен Отдел противодействия научной дезинформации и академической компьютерной сети (NASK). В 2019 году в Бюро пресс-секретаря МИДа был создана Референтура стратегической коммуникации, преобразованная в 2022 году в Отдел стратегической коммуникации. В 2022 году также был назначен Уполномоченный правительства по безопасности информационного пространства Республики Польша (должность упразднена в феврале 2024 года). В 2020 году в Министерстве цифровизации был выделен Департамент кибербезопасности, осуществляющий, среди прочего, надзор за NASK.
В 2015 году в структуре Агентства внутренней безопасности (ABW) планировалось создать Департамент кибербезопасности. Однако от этой идеи отказались в 2016 году по решению тогдашнего главы ABW, несмотря на продвинутую подготовку кадров и логистики.
В связи с необходимостью быстрого реагирования спецслужб на постоянно растущие информационные угрозы со стороны России и Беларуси, а также на кибератаки и хакерские атаки на инфраструктуру государства, решение о не создании департамента было, по мнению Комиссии, как минимум ошибкой. Также ликвидация в последующие годы 10 региональных отделений ABW и сокращение кадрового потенциала ослабили способности распознавать и нейтрализовать информационные угрозы, включая кампании дезинформации, направленные на подрыв государственной безопасности.
Из полученных ответов МИДа следует, что, несмотря на очевидные угрозы, в структуре министерства до 2019 года не функционировало отдельное подразделение по противодействию международной дезинформации. В 2019 году была создана Референтура стратегической коммуникации (RKS) в рамках Бюро пресс-секретаря МИДа, однако он был укомплектован всего тремя сотрудниками, что было ниже потребностей, учитывая уже существующие угрозы в этой области.
В связи с растущими вызовами в области международной дезинформации сотрудники RKS сигнализировали о необходимости дальнейшего усиления кадрового состава референтуры. Однако только в декабре 2022 года RKS был преобразован в Отдел стратегической коммуникации (StratCom), в то время как во многих странах-членах ЕС и НАТО, подверженных аналогичным, если не меньшим, дезинформационным атакам (например, в Чехии, Франции, Литве или Швеции), уже действовали специализированные агентства и департаменты.
В рамках подразделения StratCom в МИДе до середины 2024 года не функционировала выделенная аналитическая группа. Только 28 июня 2024 года Премьер-министр подписал распоряжение № 74 о внесении изменений в устав Министерства иностранных дел. Новый устав вступил в силу 16 августа 2024 года, в результате чего был создан Департамент стратегической коммуникации и противодействия международной дезинформации (DKS). DKS взял на себя задачи RKS и WKS. В рамках этого распоряжения в структуре DKS была выделена Референтура анализа и инноваций в борьбе с дезинформацией.
Очевидно, что российские и белорусские дезинформационные нарративы, появляющиеся в зарубежном информационном пространстве, наблюдались с момента создания RKS в 2019 году. Информация, собранная референтурой, передавалась руководству МИДа и представителям правительственной администрации. Сотрудники отслеживали информационное пространство на предмет дезинформационных угроз, готовили обзоры дезинформации и отчеты на основе открытых источников, используя методы OSINT, а также информацию от дипломатических миссий.
Одновременно RKS сигнализировал, что отсутствие центральной координирующей структуры в рамках польской правительственной администрации все более негативно сказывается на восприятии Польши в области системного противодействия дезинформации. Референтура также обращала внимание на то, что вопросы, связанные с сотрудничеством с компаниями сектора Big Tech в борьбе с дезинформацией, требуют конкретных действий, особенно учитывая, что в Польше находятся региональные штаб-квартиры Google и Meta. Референтура аргументировала, что для эффективного противодействия российским планам влияния на мышление представителей, например, так называемого Глобального Юга, необходимо лучше координировать усилия всей ЕС, в том числе через деятельность европейских делегаций.
Из анализа документов и записок, проведенного Комиссией, складывается картина МИДа как института, маргинализированного в вопросах противодействия дезинформации, где функционировала Референтура стратегической коммуникации, из трех сотрудников, с ограниченным потенциалом для участия в международном сотрудничестве в области противодействия этой растущей угрозе интересам Польши, особенно со стороны Российской Федерации и Республики Беларусь. Большинство предложений и рекомендаций, сформулированных в МИДе снизу, остались без реакции до 2024 года.
Комиссия также проанализировала документы, подготовленные в Бюро Уполномоченного правительством по безопасности информационного пространства Республики Польша. Среди них были отчеты, приглашения на встречи, инициативы по проведению тренингов, предпринятые уполномоченным. Результаты последних не были должным образом задокументированы. Отчеты уполномоченного, описывающие нарративы, составлялись шаблонно и рутинно. Каналы, порталы, пророссийские источники в информационном пространстве практически не описывались или тщательно не исследовались.
Также методология исследований информационного пространства, применяемая уполномоченным, вызывает сомнения. Был принят аналитический шаблон, согласно которому периодически сообщалось об информационных действиях со стороны России, Беларуси и Китая — что было оправдано и желательно, — но также сообщалось о информационных действиях со стороны Германии, одного из стратегических партнеров Польши в НАТО и экономического партнера. Сопоставление в одном отчете России, Беларуси, Китая и Германии является непонятным замыслом, вызывающим сомнения, особенно учитывая кардинально разные отношения Польши с Германией, с одной стороны, и остальными странами, с другой.
Кроме того, уполномоченный уделял значительно больше внимания анализу нарративов политической оппозиции, особенно парламентской, и независимых СМИ, чем реальным дезинформационным угрозам, направленным против Польши. В качестве внутренних угроз он идентифицировал различные материалы (например, тексты о недостатке профессионализма кадров Польской армии, Канцелярии Премьер-министра, кумовстве, отсутствии стандартов при назначении на руководящие должности в SSP), опубликованные на сайтах СМИ: rp.pl, konkret.tvn.24, tvn24.pl, newsweek.pl, OKO.press, а также воспринимал как внутреннюю угрозу публикации в СМИ группы Ringier Axel Springer и Agory.
В конце 2022 года уполномоченный верно прогнозировал, что кризис дезинформации будет углубляться (власти были проинформированы о планах полномасштабного вторжения в Украину с ноября 2021 года, поэтому должны были предполагать, что в случае войны дезинформационные действия увеличатся экспоненциально), а внутренняя поляризация будет усиливаться.
Он рекомендовал введение всеобщих тренингов по информационной безопасности для персонала подразделений, ответственных за государственную безопасность, в (только) 2023 году, а также сотрудничество с экспертами и неправительственными организациями.
Следует подчеркнуть, что Комиссия не оспаривает обоснованность назначения Уполномоченного правительства по безопасности информационного пространства. Она лишь выражает сомнения относительно некоторых его действий.
В конце 2022 года в Варшаве около 40 экспертов подготовили отчет под названием «Противодействие дезинформации в Польше. Системные рекомендации», содержащий более 60 рекомендаций в шести областях (правовые нормы, государство и его институты, национальная безопасность, образование и воспитание, информационное пространство, социальные установки и поведение), которые в конечном итоге должны обеспечить большую защиту общества и государства от информационных угроз.
Отчет был представлен на заседании семинара 31 марта 2023 года трех комиссий: Культуры и СМИ, Прав человека, Правопорядка и Петиций, а также Иностранных дел и Европейского Союза в Сенате (была принята резолюция о противодействии дезинформации в Польше). Казалось, что это был последний момент для активного участия уполномоченного в процессе распространения этого отчета, инициирования встречи с экспертами, организации «круглого стола» по вопросу совместного правительственного, неправительственного и научного подхода к проблеме системного противодействия дезинформации. К сожалению, Комиссия не обнаружила в правительственной документации следов обсуждения или какой-либо реакции на экспертные предложения системных решений.
В 2023 году уполномоченный активно включился в анализ информационных угроз для процесса парламентских выборов в Польше. Помимо общих утверждений о риске вмешательства в избирательный процесс группы Ghostwriter, шире — внешних акторов из России, — он также сосредоточился на вопросах, связанных с нарративами и активностью оппозиционных партий в предвыборный период.
Например, в анализе от 4 октября 2023 года уполномоченный рекомендовал, среди прочего: усиление коммуникации о сильной и доминирующей позиции Объединенной правящей партии; указание на случаи недобросовестных публичных опросов, которые отклонялись бы от других исследований, чтобы показать возможное «второе дно» распространения таких данных; усиление сообщений об изменениях в избирательном кодексе, чтобы указать на действия, способствующие прозрачности выборов; ограничение участия международных наблюдателей только учреждениями с признанной репутацией, которые традиционно проводят миссии наблюдения в странах ЕС.
В рекомендациях не было предложений относительно действий государственных институтов в области распознавания, нейтрализации и противодействия дезинформации, повторяющей белорусский и российский нарративы.
С 2022 года противодействием дезинформации также занимается Отдел противодействия дезинформации NASK.
Комиссия находится в процессе детального анализа отчетов, подготовленных аналитиками NASK на еженедельной основе. Отчеты касались тем, наиболее часто появляющихся в течение недели, и отслеживали информационное пространство как количественно, так и качественно.
Из анализа еженедельных и специальных отчетов, проведенного Комиссией, складывается предварительный вывод, что в 2022–2023 годах аналитический потенциал сотрудников Отдела противодействия дезинформации NASK не был использован в достаточной степени.
Однако заслуживает внимания заказ KPRM Отделу противодействия дезинформации в NASK анализа активных профилей политиков на платформе X с точки зрения действий, предпринимаемых внешними пользователями. Анализу активности на аккаунтах было подвергнуто 560 политиков, и были выделены шесть категорий для анализа, в которых не было найдено, например, критерия повторения контента, исходящего из российской и белорусской дезинформации, но были выбраны другие: социальные настроения, внутренняя и внешняя политика, Украина, экономика и здоровье. В системе Отдела противодействия дезинформации NASK оказались высказывания и комментарии оппозиционных политиков, лиц, связанных с тогдашней оппозицией, и журналистов, а не нарративы, которые могли бы представлять реальную угрозу для государственной безопасности, исходящие из пропагандистских сообщений России и Беларуси.
Подводя итог, в Польше противодействие дезинформационным угрозам со стороны России и Беларуси в период, анализируемый Комиссией, было недостаточным, ситуативным, несогласованным и зачастую показным. Оно определенно не носило долгосрочного и системного характера.
Не были предприняты скоординированные оборонительные действия в продолжающейся когнитивной войне со стороны России и Беларуси, ни со стороны МИДа, ни уполномоченного, который не вышел за рамки общих рекомендаций по мониторингу, тренингам и сотрудничеству. Не было предпринято распознавание попыток враждебного рефлексивного управления польскими элитами, открыто заявленного в документах российской стратегии, игнорировались угрозы в области науки и высшего образования.
Наиболее серьезным активным саботажем польской и натовской обороны в когнитивной войне стало разрушение — даже путем физического вторжения — создаваемого в Варшаве экспертного центра контрразведки НАТО, который должен был заниматься противодействием в информационной войне Российской Федерации.
Не был использован в достаточной степени аналитический потенциал NASK, не была использована оперативная информация спецслужб, не было принято решение о создании Департамента кибербезопасности в структуре ABW.
Деятельность Уполномоченного правительством по безопасности информационного пространства Республики Польша в значительной степени была направлена на удовлетворение ситуативных внутриполитических информационных интересов правительства. Также нельзя утверждать, что в годы чрезвычайно интенсивных и наступательных дезинформационных действий со стороны России и Беларуси власти разработали и реализовали проактивную информационную политику, которая стала бы противовесом такого рода угрозам.
Не были инициированы комплексные действия, вовлекающие экспертов, журналистов и неправительственные организации в создание системы противодействия дезинформации в Польше. Напротив, журналисты, оппозиционные группы и активисты стали объектами дезинформационных атак со стороны власти и симпатизирующих ей журналистов.
Тем временем пропагандистский посыл со стороны России и Беларуси накапливался и усиливался.
5. Исследование конкретных случаев
A. Анализ сети и содержания польскоязычных интернет-порталов
Для целей данного отчета будет представлен фрагмент анализа, основанного на открытых источниках, а именно анализе сети и содержания польскоязычных интернет-порталов, которые в научной литературе и отчетах неправительственных организаций относятся к сетям, распространяющим (пророссийские) нарративы (это интернет-источники различного типа — от веб-порталов, блогов, форумов до социальных сетей).
*** продолжение следует
*перевод и обработка текста: Svetlana Stosha
